Один из основных параметров идеальной жизни — большая величина, масштабность. Согласно мифам все тогда было огромных размеров: и люди, и растения, и животные. Это была "эпоха великанов". Последующие поколения людей становились все мельче и мельче, но хитрее. Они действовали больше умом, чем физической силой. Так исчезли честность и справедливость, равенство, некогда господствовавшее в отношениях между людьми. Настало время вражды и насилия над человеком. Народные предания называют и конкретных виновников исчезновения земной благодати: нарт-орстхойцев, до появления которых на свет было всего в изобилии, царили мир и гармония, с появлением же их возникли вражда, зло и насилие.
Понятие о благодати сопряжено в сказаниях с деятельностью женщины. Во всех рассказах женщина предстает носительницей земной благодати. Именно она владеет преимуществом перед воинами-нартами в изготовлении пищи (даже из малого количества продуктов). Образ женщины, олицетворяющий земное изобилие, символизирует ее силу в период господства материнских родов, когда в ее руках сосредотачивались все добываемые человеком земные блага; во всех сказаниях постоянно присутствует рассказ о встрече богатырей с женщиной-вдовой или старухой. В некоторых сказаниях, как, например, в "Ялхой-мохкском сказании", вдова оказывается такой сильной, что одной рукой снимает котел с огня, который не сумели сдвинуть четыре могучих богатыря. Но в большинстве сказаний женщина-вдова изображена не как эпическая силачка, а как физически слабое существо. Подчеркивается не столько физическая сила воздействия женщины, сколько ее нравственное преимущество. Женщина побеждает насильников словами, горьким упреком, которые парализуют их действия. Идея нравственного увещевания женщиной могучего врага занимает в сказаниях значительное место.
Нарт-орстхойцы погибают поистине героически. Надо только представить себе этих могучих богатырей, сильных духом, гордых и непреклонных перед богами, как они, решив умереть, выпивают расплавленную медь. По народным преданиям чеченцев, "нарты, выпившие расплавленную медь, перенеслись на небо. На западе есть семь блестящих звезд - это и есть пропавшие нарты".
В "Ялхой-мохкском сказании" проявляется специфически чеченский философский эстетико-психологический комплекс, который в основном и определяет идейную сущность эпического повествования. Это раскаяние за злые дела, сознание своего вреда, обреченности на вечное проклятие за набеги и грабежи настолько удручает всех нарт-орстхойцев, что они решают исчезнуть с лица земли, поэтому и пьют расплавленную медь. Смерть нарт-орстхойцев вызвана не принуждением или угрозой с чьей-либо стороны, а их собственным побуждением, порожденным определенной нравственно-психологической ситуацией. Подобная мотивировка причины смерти эпических героев свидетельствует о специфической локализации общеэпического сюжета гибели нартов и его уникальной трактовке.
Популярнейшими жанрами чеченского и ингушского фольклора были многочисленные сказки и притчи: бытовые, волшебные, сказки о животных и фантастических существах и т.д. Яркая образность, буйство фантазии, нескончаемое разнообразие сюжетов характерны для этих поэтических народных творений. Читатель обретает еще один критерий оценки понятия "национальный характер".
Существенное место в фольклоре занимает волшебная сказка, уходящая своими корнями в глубокую древность. Образы и мотивы сказок возникли давно, связаны, несомненно, с фольклором первобытного общества периода разложения рода и с еще более ранним периодом - эпохой матриархата.
Интересна группа сюжетов, где героиней выступает женщина. Ей, творительнице всего человечного на земле, древние прежде всего и посвящали свое поэтическое вдохновение ("Чингаз", "Золотой мальчик и девочка", "Всевидящая и всемогущая Малха-Азани", "Красавица Джингаз" и многие другие). Эти сюжеты наиболее древние в чеченских и ингушских сказках. Весь многовековой опыт созидающей деятельности женщины, ее приоритет в освоении окружающей природы запечатлены в народных сказках. Женщина в чеченских сказках обладает высоким интеллектом, магической силой слова, умением проникнуть в смысл иносказаний и т.п. Сказки чеченцев и ингушей часто дают материал со словесной зашифровкой, за которой искусно скрыта мысль, выраженная иносказательно, мысль, словно заключенная или проникшая в существо предмета и явления. Это можно проследить в сказке "Дочь старика", где девушка единственная из всех может разгадать смысл аллегорических объяснений юноши. В этой сказке воспроизводятся пласты глубокой древности, когда магической силой слова владела женщина. Только она способна из одной четверти куска сафьяна сделать чувяки и пуговицы на 63 человека, из одного блюда муки выпечь хлеба на такое же количество людей, только ее руки могут все, только она дает начало героизму и жизни. Волшебная сказка чеченцев и ингушей - прекрасный материал для доказательства того, что женщина в древности была чтима и уважаема.
Обращает на себя внимание образ Жера-бабы в фольклоре чеченцев и ингушей. Жера-баба - существо всегда положительное ("Чингаз", "О птичьем мясе для короля", "О красавице Малха-Аза-ни" и др.). Она помогает герою выбрать коня-богатыря, бороться с девятиглавым Хожей и т.п. В отличие от образа Бабы-яги в русских сказках Жера-баба - просто древняя старуха, но отнюдь не безобразна. Противостоит образу Жера-бабы в чеченском фольклоре образ женщины-ведьмы, действующей колдовством, обманом, стремящейся навредить человеку. Очень часто в одном и том же сюжете намечается борьба с нею человеколюбивой Жера-бабы. В единоборстве этих двух жизненных начал всегда побеждает Жера-баба, слуга и защитница человека.