Башир Далгат. «Материалы по обычному праву ингушей».
Предисловие
Печатаемые материалы по обычному праву ингушей собраны мною в поездках в горную Ингушию: 1) летом 1891 г. в сел. Бейни Мецхальского общества, со слов стариков и старшины селения Эски Местоева, в виде ответов на 11 отделов "программы для собирания сведений об юридических обычаях", изд. Моск. Общ. любителей естествознания, антропологии и этнографии 1867 г., и 2) летом 1892 г., при командировке отделением этнографии об-ва любителей естествознания, антропологии и этнографии, как его члена-корреспондента, со слов столетнего старика-ингуша Казбыка Казиевича Хабиева - Буржаева, жит. сел. Эрзи, Мецхальского общ., и старика - бывшего жреца "Мятцели" 60-летнего Ганыжа Абиевича Келигова-Фалханова, жителя сел. Фалхан, того же Мецхальского об-ва. Ответы на вопросы записывались по "программе для собирания народных юридических обычаев" Русского Геогр. Об-ва, изд. в 1889 г., по гражданскому праву и судопроизводству, и о преступлении и наказании по программе об-ва любителей естествознания, изд. в 1891 г., а также по самостоятельным расспросам. Переводчиком в последний раз у меня был Амрал Костоев из Ачалука. На основании собранных мною и имеющихся в печати данных я желал дать научно разработанный очерк обычного права ингушей и чеченцев.
Обстоятельства, к сожалению, этому помешали. Мне удалось только составить очерк о родовом быте чеченцев и ингушей, посланный для напечатания в Ростов-на-Дону в С.-К. Краевой Горский Н.-Иссл. Институт; в нем я частично использовал материал из 2-й главы о родовом союзе. Вот почему пришлось ограничиться теперь изданием собранных мною обычаев в виде сырого материала. Думаю, что и в таком виде этот материал, как бы фотографируя явления народного быта, бывшие почти за 40 лет тому назад, имеет ценность для научной разработки обычного права ингушей и для науки о первобытном праве вообще и этнографии ингушей в особенности. Прекрасное научное освещение обычного права кавказских горцев дано в капитальных трудах проф. М. Ковалевского ("Современный обычай и древний закон" и "Закон и обычай на Кавказе").
Считаю излишним доказывать здесь значение изучения обычаев самоопределившегося и идущего вместе с пролетариатом и трудовым крестьянством СССР быстрыми шагами вперед, на пути к социалистическому строительству, маленького, но способного, упругого в борьбе за свободу свою, как дамасский клинок, и геройского народа, каковым является ингушский народ. На своем пути стремления вперед - народ должен невольно оглядываться назад и, что называется, познать самого себя, свое прошлое и настоящее, составить план будущего, учтя ошибки прошлой жизни, отбросив ненужное, изжитое и сохранив и усовершенствовав все хорошее.
Не буду также распространяться о том, как велико значение изучения обычного права кавказских народов для социологии и сравнительного правоведения вообще. Этот вопрос прекрасно освещен М. Ковалевским в его вышеуказанных трудах.
Считаю полезным предпослать здесь краткий обзор литературы по обычному праву ингушей и чеченцев.
Все более или менее серьезные данные по обычному праву чеченцев и ингушей не восходят далее 1843 года, когда был составлен сборник адатов плоскостных чеченцев. До этого времени шариат или мусульманское право успели многое изменить в народном праве чеченцев; в Надтеречных аулах, куда не простиралась власть Шамиля (Новый и Старый Юрт и Брагуны), и в чеченских деревнях, расположенных в земле умыков, адатное право подверглось влиянию русских законов. Само предание гласит, что плоскостные чеченцы обратились однажды к горцам с просьбой указать им прежний порядок жизни, и последние сделали компромисс между адатом и шариатом (обычаем и законом), отнесши на долю шариата дела по наследству, духовному завещанию и опеке.
Но, помимо указания самого народа, влияние шариата на адат заметно для всякого даже при поверхностном знакомстве с народным правом чеченцев.
Нечего и говорить о сборниках адатов, составленных еще позднее указанного. В них влияние шариата и русского закона на обычай констатируется официально со времени учреждения горских словесных судов, т. е. с 1858 г., а в Грозном даже с 1852 г. Таков "Сборник адатов 1864 г. для Нагорного или Ичкерийского округа", составленный под руководством окружного начальника. Таков "Сборник адатов Ингушского округа", составленный в 60-х годах также окружным начальником. Сверх указанных имеется еще "Сборник адатов горцев Владикавказского округа" Норденштрема, составленный в 1849 году; после сборника Фрейтага он -один из лучших; достоинство его значительно умаляется тем, что автор, придерживаясь отчасти несправедливого мнения, что адаты всех горцев одинаковы, смешал обычаи осетин и ингушей и изложил их вместе. Имеется еще "Сб. адатом Надтеречных и надсунженских деревень", составленный путем расспросов почетных стариков в 1849 г., к сожалению, весьма краткий (с 121 по 125 стр.). Не лучше последнего и "Сб. адатов, составленный комиссией) для разбора народных дел во Владикавказском округе в 1849 г." (116-120 стр.).
Все эти сборники адатов помещены в II томе "Адатов" Леонтовича на 78 - 183 стр.
Из прочих, более важных, литературных источников для изучения обычного права чеченцев следует отметить соч. А. Верже "Чечня и чеченцы", которое, впрочем, заимствуя сведения у Фрейтага, дает мало нового.
Что касается наиболее популярных книг о Кавказе - соч. Дубровина "История войны и владычества русских на Кавказе", в котором Чечне посвящены в 1 т., ч. 1, 366 - 496 стр., а также соч. Потто о кавказской войне, то авторы их лишь повторяют слова Берже и др., слагая на них ответственность за достоверность сведений. Много ценных сведений мы находим в "Сборнике свед. о Тер. Обл." Благовещенского, а также в историко-статистическом очерке "Ингуши" Г. Вертепова, напечатанном во II вып. "Терского Сборника", за 1892 г. и в таком же очерке о чеченцах Евг. Максимова, напечатанном в "Терском Сб." за 1892 г., вып. III. Из журнальных статей лучшими нужно признать статью Лаудаева, чеченца, в "Сб. свед. о кавк. горц.", вып. VI, 1872 г.; Грабовского, в "Сб. св. о. к. г.", вып. III, 1871 г. и вып. IX, 1876 г.
Очень много дельного и нового дает статья Н. Н. Харузина -"Заметки о юридическом быте чеченцев и ингушей", помещенная в III вып. "Сб. мат. по этнографии", издаваемого при Дашковском Музее. На многие стороны быта чеченцев и ингушей обратил внимание и дал им объяснение, между прочим, и М. Ковалевский при сравнительном исследовании обычаев кавказских горцев.
Собственно говоря, о быте чеченцев и ингушей писалось очень много в разных периодических изданиях и путешествиях; но все эти описания касаются или религиозных верований, или общественно-политической жизни чеченцев и истории войны с ними. Социальный же строй и правовой быт в них едва ли лишь затронут. Исключением является лишь книжка профессора Н. Яковлева "Ингуши", где дано научное освещение родового быта ингушей и в особенности кровной мести.
Трудно разобраться во всем обширном и подчас отрывочном литературном материале и выделить из него правовые нормы чеченцев и ингушей. Еще труднее выделить из них наслоения шариата и русского закона и получить чисто-народное право чеченцев и ингушей, имея в виду, опять-таки, чистоту не абсолютную, а относительную, так как отделить все чужеземные наслоения из чеченского адата нет никакой возможности, т. к. национальность чеченцев и ингушей остается еще не разгаданной. Пока еще нет никакой возможности конкретно говорить о древнейших чужеземных влияниях на чеченский и ингушский обычай. Влияние соседних народностей (кумыков, грузин, лезгин, осетин, кабаринцев и др.), влияние живших на Северном Кавказе кочевников, иранское влияние и многих других влияний, указанных В. Миллером и М. Ковалевским в быте осетин и других горцев, несомненно не чужды были и быту чеченцев и ингушей.