"Макумба" для исполнения физически и эмоционально был очень тяжелым танцем. Им восхищались критики, поэты, режиссеры, просто читатели в прозе и стихах. Вот, например, интересное стихотворение В. Гончарова:
Мне нравится,
Как Эсамбаев танцует...
Шаманствует
В дикой одежде Махмуд.
"Макумба на сцене.
"Макумба" на сцене!
Мне кажется,
Ливнем и громом
Оценит природа
Танцора невиданный труд!
От покоренных зрителей нередко поступали очень необычные для артиста просьбы «не исполнять потрясшую их мистическую "Макумбу", так как им дороже здоровье Махмуда».
Наоборот, танец "Мелодии Испании" заражал зал радостью, желанием вместе с артистом грациозно двигаться, делать красивые позы, жесты... Зрителей восхищало всё: костюм, подчеркивающий редкостную даже для женщин тонкую талию в 47 сантиметров, виртуозное владение кастаньетами, чечеткой... Этот танец имел сюжетную линию: артист изображал знаменитого испанского артиста, доставляющего своим искусством эстетическое удовольствие людям, молодого испанца, танцующего на свадьбе, тореадора... Восторг у зрителей вызывали многие эпизоды этого номера.
Эсамбаеву по его характеру, внутреннему ощущению были близки музыка, хореография испанских танцев. Он с удовольствием перетанцевал их десятки, начиная с характерного испанского в балете "Лебединое озеро", "Ля Коррида", "Булерияс" и кончая танцем "Тореадор" в кинофильме "В мире танца".
Где бы Махмуд Эсамбаев ни оказался, свою концертную программу он начинал чеченским или, вернее, чечено-ингушским танцем, подчеркивая сыновнюю любовь к прекрасному уголку родной земли.
Махмуд Эсамбаев ушел из жизни 7 января 2000 г. Но наследие для человечества он оставил огромное. Чеченские танцы в этой сокровищнице на видном месте. Сам Эсамбаев стиль чеченских танцев трактовал так: "В них должны поражать не внешние трюки, вращения на коленях, не демонстрация наигранного, показного темперамента, нет — целомудренность, элегантность, грация, благородство осанки, совершенное владение своей пластикой" .
Эсамбаев как балетмейстер и блестящий исполнитель создал несколько новых типов эстрадных сюжетных чеченских танцев. Вспомним один из них. Эсамбаев появляется на свадьбе в чеченской одежде, с депутатским значком на груди. Гостю выбирают самую красивую девушку. Они исполняют танец любви. Нежный и одновременно темпераментный, жизнерадостный "Чечено-ингушский танец" пленяет своей лиричностью.
Специально для художественного кинофильма "Я буду танцевать!" Народный артист Грузинской ССР балетмейстер Джано Багратиони поставил старинный танец с альчиками. На пояс танцора подвешивают своеобразные украшения - альчики, нанизанные на нить. При этом ход танцора должен быть таким грациозным и четким, чтобы альчики ни разу не задели друг друга. Покоренные ловкостью плясуна зрители кричат: "Танцуй без альчиков, ты победил!" После этого начинается огненно быстрая часть танца. Здесь уже альчики стучат, как кастаньеты, в такт движениям. Танец Эсамбаева отличался мужеством, орлиной удалью, разнообразием ритмов. Вдохновляла его на это партнерша, очаровательная Лейла Абашидзе, Народная артистка Грузии. На высоком профессиональном уровне Эсамбаева поддерживали участвовавшие в этом захватывающем зрелище танцоры из Грузинского государственного ансамбля песни и танца и их коллеги из Чечено-Ингушетии.
Примечательна танцевальная драма "Любовь к родине", которую артист сам сочинил и исполнял. Она повествует о том, как маленький горец любил свои горы, лес, родники, опьяняющий чистый воздух. С первыми лучами солнца он выбегал смотреть на алмазный блеск росы, изумрудную листву деревьев... Среди своих сверстников, таких же любознательных, умеющих хорошо пасти овец, искусно ловить рыбу, быстро отыскать нужную тропку, метко кинуть камень, рос мальчик.
Но однажды мать разбудила его поздно ночью, завернула в бурку, посадила на арбу и вся семья тронулась в путь.
- Куда мы едем? - спрашивал он.
- Молчи, сын мой, вырастешь - узнаешь законы гор, - шептала мать.
Много воды утекло с той поры. Маленький мальчик превратился в стройного, красивого юношу и узнал причину бегства: кто-то из их рода случайно на охоте убил соседа, и, чтобы не произошло ответного убийства, семья вынуждена была покинуть родину, но тоска по родине, по любимым местам точила юношу. Он мечтал о возвращении. Несмотря на грозящую гибель, он однажды решил пробраться к своему аулу. Ночью, вернувшись на родину, он увидел при свете луны свой аул, свой дом. И ему даже показалось, что он опять там, среди своих друзей, танцует с ними и вновь счастлив, но тревожная мысль о смерти прерывает танец. Юноша отбрасывает кинжал:
- Нет, не могу! Там мой дом, там моя родина. Пусть лучше смерть, но я пойду домой! Можно забыть все, что знал, можно забыть все, что любил, но родину забыть нельзя!
Черная бурка, черный башлык, завязанный так, что видны только глаза, кинжал на поясе, осторожные, напряженные шаги в темноте... — так начинается танец-легенда. Вдруг юноша — Эсамбаев увидел огоньки аула, свой дом. Он замер. Слезы на глазах, трепещут руки, тянутся туда, домой, руки плачут, стонут, затем бессильно опускаются. Бурка брошена, башлык сорван, юноша поклонился своей земле, слушает журчание ручейка. Вдруг из села до него доносится дробь барабана. Он смотрит туда внимательно, потом невольно вместе с теми, кто веселится в ауле, танцует. В самый разгар пляски ему показалось, что на него нападают.