Сценические образы Ричардов 1970-х годов даны без ореола исключительности. Рождение героя, не обладающего магнетической силой воздействия, лишенного демонизма, подводило к вопросу о том, какое общество могло породить столь ничтожного лидера. Драматическое напряжение постепенно перемещалось в сферу среды, которая окружает сценического героя. Ричард Ш из исключительного героя превращался в такого же, как все. Только более сильного, более жестокого, более грубого. Сама среда порождала такого лидера. Ничтожное общество становилось достойным своего правителя. Театры играли историю о захвате власти.
«Трезвый и требовательный взгляд на шекспировских героев обрел излишне прямолинейную жесткость, которая отсекала любые прочие возможности в толковании пьес великого английского драматурга. Проблематика намеренно упрощалась и художественными средствами доводилась до естественного логического тупика.
Апогеем постановок по "Ричарду III", кульминационной точкой и одновременно блестящим подведением итогов развития советской сценической Шекспирианы 1970-х годов явился спектакль Р. Стуруа в Тбилисском академическом театре им. Ш. Руставели (1979)» .
Ричарда Ш в этом спектакле играл Р. Чхиквадзе. Стержень образа, созданного им, - полная власть над человечеством, неограниченная способность и возможность манипулировать людьми, как послушными марионетками. Если у Шекспира Ричмонд появлялся в конце пьесы как олицетворение справедливости, а в постановках советского театра 1960-1970-х годов - как более сильный на смену ослабевшему тирану, то в спектакле Р. Стуруа он возникал с самого начала. "Ричмонд был поверенным в делах Ричарда, его учеником и последователем. Монологи Ричард обращал к нему, ему же демонстрировал силу своего коварства и обаяния. Ричмонд вдумчиво учился науке тирании. Когда же обучение закончилось, Ричмонд спокойно расправился с обессилевшим соперником, взойдя на желанный престол. История бесповоротно и беспросветно замыкалась".
Потому ли, что солцаевский "Ричард III" не вписывался в концепцию сценической Шекспирианы, выстроенную С. Мельниковой, или потому, что спектакль не был замечен столичной критикой, так как не был включен ни в одни большие гастроли театра, но в данной статье чечено-ингушский спектакль не упоминается. Однако спектакль М. Солцаева "Ричард III", перекликаясь с другими шекспировскими постановками советского театра того времени, отстаивал свой взгляд на шекспировского героя.
В спектакле М. Солцаева окружающая среда также имеет большое значение. Все герои выведены серыми, безликими фигурами. Сценография (художник А. Шкуренко) создавала очень ограниченное сценическое пространство. Тяжелые темно-серые ширмы, как бы они ни переставлялись, неизменно сохраняли ощущение тесноты и сдавленности. Но персонажи этого не замечали. "Они деловито и озабоченно, серыми мышками, суетились, собирались в группочки, ссорились, дрались, группочки эти разваливались и вновь возникали на дне каменного мешка, будто возрождались из серой пыли стен. Выхваченный из общего круговорота, каждый терялся и судорожно искал, за что бы ухватиться, где бы обрести опору".
Торговая сделка - это единственная форма отношений, которая существует в мире людей, окружающих Ричарда. Они мелки и незначительны. Либо это откровенные торгаши, которые за лакомый кусок продают и друзей, и детей, и совесть, либо бесхарактерные и недалекие растяпы. "В сценах в королевском дворце, да и собственно во всем спектакле мизансцены осмысленны, пластичны, выразительны. А иные из них поднимаются до образной символики, — писал А. Очман. — В расположении персонажей на сцене, в их перемещениях, взаимодействии друг с другом находим мы зримое, осязаемое выражение идеи распада человеческих связей, взаимного недоверия, всеобщей вражды, войны всех против всех. Будто символизируя обыденность, рутинность происходящего, герои часто движутся по кругу. И только Ричард — один только он — стремится вырваться из этого жуткого хоровода".
Каким показал М. Солцаев героя в своем спектакле? Главный конфликт, к которому обращается режиссер, - это трагическое противоречие между талантом и способом его проявления. Солцаев наделил Ричарда сильной, талантливой натурой, полной творческих сил. Ричард выделяется среди всех колоссальной внутренней мощью. Театр отказывается от изображения внешнего уродства - нет ни горба, ни хромоты, ни сухой руки. Ричард предстает в спектакле абсолютно полноценным человеком - умным, мужественным и красивым. Природа, вопреки Шекспиру, ничем его не обделила. Он противопоставлен всем остальным личной значительностью, могучей природной одаренностью. Мышиная возня - споры, распри, интриги — не могут не раздражать такого Ричарда. Он видит истинные намерения, скрытые под маской напускной доброжелательности, лицемерных улыбок, фальшивых забот о благе общества. Ричард презирает всех этих мелких интриганов и склочников, тупиц и вырожденцев, воров и убийц за скудоумие и бездарность. Он стремится уничтожить весь этот бесцветный, безликий, мелкий и мелочный мир. Он просто не может существовать в его удушающей, беспринципной атмосфере. Но способ преобразования мира выбран им неверно. Именно в этом его трагедия.