Замкнутость характеризует и время чеченской народной сказки. Сказочное время - время прошедшее. Оно может повествовать о том, что происходило "ворхI ломал диэхьа" или "ворхI дуьне а дити-на, бархIалгIачу дуьненахь"; в отличие от настоящего времени лирической песни оно целиком и полностью замкнуто в сюжете: "его как бы нет до начала сказки и нет по ее окончании". И еще: время в чеченской народной сказке движется - то замедляясь, то убыстряясь -в одном направлении, эпизоды, действия героев как бы нанизываются во времени один на другой и тем самым "подвигают" время вперед.
Интересна взаимосвязь художественного времени сказки с художественным пространством, которое в сказке может быть развернуто неимоверно, тогда как само время замедлено или остановлено вовсе. Рассмотрение художественного времени в этом аспекте, однако, — тема другого исследования.
Заключая сказанное, можно сделать вывод, что народное сознание испокон века стремилось постичь философию времени и пространства, смысл и законы человеческого бытия, пыталось определить место человека во времени и пространстве. Потому, наверное, почти во всех фольклорных жанрах чеченцев улавливается стремление исполнителей приблизить время событий, описываемых в каждом конкретном сюжете, ко времени исполнения. Другими словами, уводя слушателей в условный мир фольклорных сюжетов, сказители, сказочники, другие исполнители ставят перед собой цель — познакомить их с миром других измерений, где время может быть замедлено, а пространство - безгранично расширено.
В поисках духовных сокровищ
(из истории собирания и издания чечено-ингушского музыкального фольклора)
Х. М. Ахмадов
За 13 лет депортации я не услышал ни одной чеченской песни, хотя очень этого жаждал. И когда восстановилась республика, все равно продолжалось замалчивание чечено-ингушской культуры! Делалось все, чтобы не передавать по радио и по телевидению чечено-ингушские песни. Меня это обижало, как и любого чеченца и ингуша. И в 1958 г., когда проходила конференция работников культуры по этому вопросу, я сказал Председателю радиокомитета, что репертуар радио можно пополнить за счет записей народных песен, которых было много. Можно, продолжал я, поездить по молочнотоварным фермам, овощеводческим, виноградарским бригадам, где горянки исполняют свои прекрасные песни. Он сказал мне: "Привезешь песни, и я включу их в программу". После этого я стал ездить по селам и записывать народные песни. А потом 2 раза в месяц их включали в программу радио.
Однажды после очередной поездки по республике я встретился с классиками чеченской литературы Халидом Ошаевым и Магомедом Мамакаевым. Прослушав мои записи, они оба прослезились и предложили мне пойти с ними в Научно-исследовательский институт истории, языка и литературы (НИИ ИЯЛ) к директору Абдул-Халиму Саламову и заведующему отделом этого института Хасану Туркаеву. Выслушав нас, они согласились издать сборник под названием "Чечено-ингушский музыкальный фольклор".
Прошло 40 лет, как после возвращения из депортации мы начали собирать народную музыку. Большинство тех, кто помогал мне издать первых два тома, а также хранителей и исполнителей песен уже нет в живых. И мы продолжаем наше дело вместе с Хасаном Туркаевым — доктором, профессором, очень интеллигентным человеком. Мы собираем нашу культуру по зернышку.
В Ножай-Юрте старик лет под 100 рассказал мне, как он вернулся на родину на ишачьей арбе, преодолев 3 тыс. км. Чтобы не умереть с голоду, в степях он охотился на барсуков, а на побережье Аральского моря ловил рыбу, и везде старался не попадаться никому на глаза. Ехал он целых 3 месяца. Его спасеньем был дечиг-пондар, который не давал ему скучать. Единственное, что он хотел в жизни, - это умереть на родной земле. И старик жаловался, что до сих пор смерть его не берет. Он мне спел 12 песен, некоторые из них он сочинил в той дороге домой. Это было в 1961 г. Его семья состояла до депортации из 13 человек, а выжил и вернулся домой он один. Таких стариков я видел много. У каждого была трудная судьба, и каждая их песня исходила из души. Они пели о своей и народной жизни. Один старик говорил, что в старину музыкой лечили болезни. Для каждой болезни была своя мелодия. И он мне сыграл 6 песен для лечения разных болезней. Одна из них была для лечения злокачественной опухоли.
В начале 1960-х годов я работал директором Дома культуры в с. Знаменское. Я создал там совет из стариков и женщин, а также из представителей сельской интеллигенции. Я говорил им о необходимости восстановления национальной культуры, которую мы совсем потеряли за 13 лет, проведенных на чужбине. Одни одобряли меня, а другие возражали, что это не для чеченцев. Но я упорно стоял на своем. Когда я убедился, что все три созданные мной при Доме культуры кружка работают хорошо, я выделил из каждого кружка по человеку на усмотрение коллектива и назначил их руководителями этих кружков, а сам занялся сбором и записью чечено-ингушского национального фольклора.
Начав работу директором Дома культуры, я прочитал и изучил много книг о культуре и искусстве чечено-ингушского народа. Я очень благодарен Светлане (работавшей до меня директором Дома культуры), которая оставила мне ту литературу, которую я должен был знать, чтобы заниматься культурно-просветительной работой.