При этом однолинейно развивающееся время илли течет прерывисто - то сказочно убыстряясь, то замедляясь. "Неровность в течении художественного времени, частые перерывы в развитии сюжета заполняются различными описаниями (обычно это пейзажные зарисовки, описания душевного состояния героев и т.д.)", или же, как в "Илли о Жаммирзе Мадиеве из Чечен-Аула", герой сразу догоняет похитителей своей сестры, неизвестно когда тронувшихся в путь. Время от начала погони героя до его вступления в бой с похитителями сказителем намеренно опущено. Здесь действие прерывается на неопределенное время. Этот перерыв во времени допускается с целью достижения максимальной "плотности событий". Бой героя — Жаммирзы Мадиева — с неприятелем скоротечен, победа, отчасти гиперболизированная, достигается быстро. Время поединка спрессовано, сжато: "Кхоьллинчу ва Дала цу Делан мостагТийн ТТеман ка йохийна, Кхоьллинчу ва Дала кху дикчу шина кТентан ТТеман ка даьккхина, Вен везарг ва вийна, шийла декъий дехкина, Ва да даккха дезачун цIен цТетта даьккхина...".
В других эпизодах, когда герой илли одевается или готовит коня для путешествия, время намеренно замедляется: "И дато дуьрста шен буйна йоьллина, Божалан берте ма вахара Жерочун жима кIант, Цу ханнийн божлера са цТена шен гила Ша ара ма баьккхира Жерочун цу кIанта. УьйтIарчу гоьзанах гила дТатесна, Чергазийн юткъа нуьйр цуьнан букъ тIе тиллина, Элаша бина гIирс цу дина берзина, Ша каде кечбира цо са цДена шен гила". Или: "...шен ве-шин йисина зорбанан бедарш Сихонца ерзийра цо шен оьздачу дегIе, Шен вешин дисина чал дера герзаш, Ша юкъах къуьйлуш, дихкира цо, Шен вешин бисина са цТена гала, Дуьгуш нускал санна, хаза кечбира цо. Зорбанан бедарх, дерачу герзех ша цТена кечъелла, Бухь боцчу попа тIе дайн куьйра санна, Гила хьавзаш бина, кхерсташ, тIеелира иза" . Эти растянутые во времени детализации нужны сказителю для достижения изобразительности, посредством чего время исполнения илли и время действия, отображаемого в ней, условно приравниваются или сближаются, иными словами, отождествляются с настоящим временем. Достигается это большей частью с помощью грамматических и лексических форм, непосредственно указывающих на время совершения того или иного действия: "лечкъа ма елира и кТентийн тоба", "элира бах", "ша хитТа ма велира и шовда-нан цу корте", "ворхI дийнахь, ворI бусий той-ловзар латтийна", "ша йоьлхуш ма хьаьвзира Биболтан и езар", "ладогТа велира бах и Таймин Биболт", "хьаьвзаш тТевеара Жерочун жима кТант", "и къайла ва валлалц Теркаца охьа яхара ваша воцу Сайлаха", "цхьа тийна синкъерам хюттийра боху", "дуьхьал Теш хиллера юьртара ва кЬшлош" и т.п. Приведенные примеры свидетельствуют о том, что в илли доминирует настоящее время, но условно сказителями сближенное с прошедшим.
Настоящее время лежит в основе и многих других жанров чеченского народного устно-поэтического наследия. Наиболее ярко оно выражено в причитаниях, художественное время которых также строго замкнуто. Оно начинается с началом исполнения причитания плакальщицами и заканчивается с его окончанием. По существу, изображая и комментируя настоящее время, причитания отражают настоящее время действительности, ибо изображается то, что происходит в реальной жизни. Или точнее сказать, в причитаниях отражен не столько эмоциональный отклик на происходящее, сколько описано личное горе от разлуки с умершим или погибшим близким человеком.
Изображение художественного времени в чеченских народных лирических песнях имеет, как и в русских песнях, особенность, связанную с тем, "что в них нет ни фактического, ни изображаемого автора". В то же время мы должны признать, что каждая народная лирическая песня когда-то кем-то создавалась и при исполнении отвечала конкретным лирическим настроениям и биографическим обстоятельствам создателя, но со временем, когда песня начинала передаваться из уст в уста, каждая исполнительница вольно или невольно вынуждена была заступать на место фактического автора. Исполнительницы раз за разом пели о себе, о своих переживаниях, а слушатели как бы слушали тоже о себе. Таким образом, индивидуальные в своей первооснове мотивы народных лирических песен со временем подвергались обобщениям, где лирическое "я" песен становилось лирическим "я" исполнительниц. Благодаря именно этому факту в народных лирических песнях достигается полное сближение между изображаемым временем "автора" и временем исполнительниц. Фактически это - настоящее время, т.е. время исполнения песни. И потому не имеет никакого значения, в каком грамматическом времени была сложена песня; главное, что исполнительница поет «о себе, ищет в ней соответствий своему "теперешнему", одновременному с исполнением, душевному состоянию». Происходит как бы отождествление лирического героя с исполнительницей песни. Потому получается, что в народной лирической песне поется о том, что есть на душе у исполнительницы в момент пения.
Таким образом, каждая народная лирическая песня поется о настоящем. Потому для нее характерно настоящее время. Оно обладает способностью "повторяемости". В каждом исполнении это настоящее время относится к новому времени — ко времени исполнения. «Эта "повторяемость" настоящего времени связана с тем, что время народной лирической песни замкнуто — оно заключено в сюжете (или в сюжетной ситуации. — ОД.) и сюжетом (или сюжетной ситуацией) исчерпывается».