Многоликая Ингушетия

Албогачиева М.


К бьющему из гор ледяному ключу
Он не опускает сухощавой головы, чтобы утолить свою
жажду,
Он сходит на дно ущелий, из лужи тепловатую воду
пьет;
Поднявшейся по краям оврага, свежей синей травою
Он досыта не наполняет воздержанного бронха, -
Чутко настораживаясь, он сходит с гор на равнинные
пастбища,
Остерегаясь, чтобы не достала его пуля охотника;
Тонким языком он гладит свое длинное тело,
О кремнистый уступ точит развесистые рога,
Пятнистой ногой о чинаровый корень бьет.
Поводит ушами, рога назад закидывает,
На холм поднимается и ланям ревет.
Сколько оленей так ходит с ланями в разлуке!
Кроме нас, разве нет молодцев, к которым это
не относилось бы?
Вслед за таким запевом должна начинаться песня. Есть, между прочим, запевы очень интересные с бытовой стороны, запевы сатирического характера. Между прочим, один из них сочинен чеченцем, сосланным в Сибирь и потом вернувшимся из ссылки в Ингушию. Вот он:


У наших друзей да будет в ауле любимая
У недругов да будет в соседстве враг,
Для нас да прозвучит тихая песня,
Холодный вопль да раздастся в той синей Сибири!
Внимайте рассказу о, молодые юноши,
Кто рассказа не слушает, тому в бою удачи не будет.
Если в бою удачи не будет, трусом сделается молодец,
Если юноша станет трусом, он сядет за ученье,
Если он сядет за книгу, он сделается муллой,
Если он станет муллой, он возьмет красивую жену,
Если он женится на красавице, - не будет гулять она
с людьми,
Если с людьми будет гулять, смерть тебе грозит
неминучая...
Чем умирать, не легче ли вам мою песню послушать!
Кроме того, есть песни на политические темы, которые служили чем-то вроде живой газетной статьи, откликом на определенное политическое событие. Например, был во время царизма момент, когда по Ингушии распространились слухи о том, что русским правительством издан приказ отобрать у ингушей все оружие, и взять их всех на военную службу. Сами ингуши теперь по-ингушски песен не сочиняют, а поют только по-чеченски. По этому поводу певец, бежавший из Сибири, и сочинил специальную, политического характера песню:

Тонкий стан, стянутый ремнем
Повязать кушаком велит царское войско;
Тело, одетое в черкеску синего сукна,
Нарядить в долгополое платье велит царское войско;
Голову, покрытую круглой папахой,
Накрыть картузом велит царское войско;
Богатырское оружие, завещанное нашими дедами,
Без бою на тоненький прутик сменить велит
царское войско!..
О, ты, под ногами, черная земля!
Сделавшись пушечным порохом, - взорви царское
войско!
Та, над головою, синее небо!
Превратившись в пушечный снаряд, разнеси царское
войско!
А вот еще одна песня по поводу восстания Ума Хаджи в 1877 году. Собственно, эта песня не рассказывает о самом восстании, но она рисует настроение, которое, очевидно, создалось непосредственно после восстания, - настроение подавленное и грустное:

Сказывать песню поры-времени у меня не было:
Со зрячего глаза хмурым стал я,
С резвой ноги слабым стал я;
Пришло мне время перемигиваться со вдовами,
Прошло мое время переглядываться с девушками.
Рассказать ли мне вам о войнах - боях?
Я не удалец, бившийся на войне.
Сказать ли вам женский - детский рассказ?
Я не трус, сидящий с бабами.
Я скажу вам тихую песню,
Я буду говорить вам бедного человека слова.
Как мать-овца и безовремени родившийся убитый
ягненок,
Друг с другом и с богом вы не разлучайтесь:
Потеряв доверие народа, лучше по земле не ходить;
Спереди пусть не накопляется к вам зависть.
Сзади пусть не одолеет вас нападение,
Да получите вы пользу-удачу, как Уми, сын Ду
Как тот Уми, сын Ду, в Чиннахойском ущелье!

Из этих образцов вы видите, что если серьезно подойти к делу собирания произведений чеченской народной поэзии, то здесь могут встретиться материалы, которые интересны не только для чеченцев, но имеют интерес общелитературный, общечеловеческий. Среди них есть произведения, удивительно интересные по своим образам и по тому художественному впечатлению, которое они оставляют. Интересны они и с другой точки зрения, с точки зрения отражения создавших их политических отношений, отношений к русской власти, с одной стороны, и к феодальному строю, с другой. Выражением последних отношений служит хотя бы следующая присказка:

Из норы волченок да не выйдет,
Из колыбели княжич да не встанет...

Надо сказать, что мне пришлось познакомиться, когда я был в Чечне в 1923 г., с одним любопытным явлением, а именно: Чеченский наробраз, учитывая отсутствие детской литературы на чеченском языке, решил тогда переводить русские сказки на чеченский язык; это дало повод даже создать особый термин "чеченизация русских сказок". Напоминая об этом, мне хочется подчеркнуть, что гораздо целесообразнее было бы для этой цели заняться собиранием своих собственных поэтических произведений потому, что они представляют и большой художественный интерес, и доступнее и актуальнее для чеченского читателя, т. е. сильнее воздействуют на его чувства и воображение.
Русские сказки, переведенные на чеченский язык, вряд ли смогут заинтересовать чеченского ребенка; они далеки от него по всем своим бытовым подробностям, он их едва ли поймет. Гораздо важнее собрать свои сказки и пользоваться ими как материалом для чтения в школе и, что самое главное, использовать их как материал для создания в будущем близкой и понятной для масс чеченской художественной литературы.
Это было бы наиболее плодотворным подходом к задаче создания национальной художественной литературы. Тем же путем, путем использования сокровищ народного творчества, шли в эпоху своего младенчества и все мировые литературы, как русская и др.
В заключение я должен сказать, что по мере сил мы постараемся продолжать начатую нами исследовательскую работу в области чеченского языка и культуры, но в то же время, мы, ученые, должны обратиться и к самим представителям Чечни и Ингушии, чтобы они помогли нам в этом деле. Практически нужная нам помощь - это заострение общественного внимания на исследовательской работе и выделение новых национальных сил для нее, в особенности из среды молодежи. Сделать это сейчас нетрудно потому, что в Москве, как вы знаете, организован специальный институт по изучению восточных народов СССР. При этом в институте ведется подготовка научных работников из самых восточных национальностей, из кандидатов, имеющих уже общее образование. В институт нормально следовало бы поступать только по окончании ВУЗа. Однако для отдельных представителей восточных национальностей, так или иначе уже зарекомендовавших себя в области краеведческой работы, открыт и сейчас доступ в институт.
Кроме того, при 1 Московском Университете имеется вновь открытое этнографическое отделение на этнографическом факультете, при котором учрежден специальный кавказский цикл, где ведутся занятия по северно-кавказским языкам и культурам. Было бы чрезвычайно желательно, чтобы Чеченская и Ингушская автономные области выделили несколько молодых людей на этот цикл. Туда, к сожалению, идут неохотно, все стремятся попасть в техникумы и на экономические отделения. Конечно, экономика вещь необходимая, но дело в том, что экономики без культуры, без просвещения тоже не построишь. Работники просвещения для учебных заведений в Чечне пока черпают из старых запасов, но этих запасов почти не было, а в Ингушии при образовании автономной Горской Республики было всего 3 лица с педагогическим образованием. Отсюда ясный вывод, что необходимо готовить националов - педагогов и ученых.
Я просил бы повести агитацию среди молодежи в этом направлении, чтобы в дальнейшем молодые люди попадали и в 1-й МГУ на кавказский цикл и в научно-исследовательский Институт Народов Востока. На это необходимо обратить самое серьезное внимание. В Институте имени Нариманова в Москве, попадающие туда кавказцы часто учат турецкий или персидский языки; не лучше ли было бы, чтобы они изучали свои родные языки в Институте Народов Востока и в Университете. Я надеюсь, что в ближайшем же будущем мне удастся посетить Ингушию и Чечню, чтобы продолжить ту работу, которую я и все терпеливо занимающиеся со мною мои чеченские и ингушские сотоварищи по работе, начали уже в 1920 году.

 
При использовании материалов сайта,
ссылка на groznycity.ru обязательна
Разработано на CMS DJEM
© groznycity.ru