Приведенный список дает ясную картину сохранения довольно прочных родовых связей. Однако, из следующих глав не трудно будет убедиться, что такое сохранение связи плоскости с оставленными горами имеет своей причиной не только переживание древних родовых связей, но и главным образом) особенности предгорного и горного хозяйства. Такая же связь долин с горами сохранилась в альпийских странах Европы, где о родовом быте не осталось и воспоминаний. Игнорировать при землеустройстве эту естественную взаимосвязь между горами и плоскостью не следовало бы.
Подводя итог вышеописанным формам земельных отношений, приходится сказать, что при кажущейся однородности их в небольшой горной Ингушии, они все-таки представляют собой целую историческую гамму, развертывая перед нами ряд образцов, начиная от почти сохранившейся родовой общины, чуждой переделу, и кончая намечающимися формами передельной земельной общины, начиная от уцелевшей еще в глухих районах гор (Хай, Гуль, Хайрах) древней семейной или дворовой общины и кончая современным субъектом хозяйства - индивидуальной парой - в Джераховском ущельи под богом Владикавказа.
Остановившись на земельном обществе, объединенном общим горным пастбищем, как на единице обследования, мы установили следующий список земельных обществ горной Ингушии (даем в этой же таблице состав населения).Из приведенного списка в 40 земельных обществах в пределах между Скалистым и Передовым хребтами находится 37 обществ. Из этого числа обследователями было описано по общинному бланку 18 земельных обществ, а вместе с обществом Хай - 19 обществ, объединяющих 72 населенных пункта или 68% всех населенных пунктов. Кроме того, было описано еще два общества к северу от Скалистого хребта.
Процесс, в результате которого разлагался тайп, как родовой союз, переходя в территориальные и договорные земельные общества, этот исторический процесс, разумеется, не останавливается. Земельные общества переживают дальнейшую эволюцию и раздробляются. В 1907 г. согласно Трудам Абрамовской Комиссии в горах насчитывалось 32 родовых земельных групп, а в год нашего обследования того, что мы называем земельными обществами, было 40 и, кроме того, три общества целиком выселились из гор. Таким образом, отпочковавшихся новых обществ образовалось после 1907 года одиннадцать. По формальным признакам мы констатировали 40 земельных обществ, но намечающаяся самостоятельная по существу хозяйственная жизнь многих селений дала основание земельному управлению насчитывать 55 земельных объединений. Таким образом, процесс распада крупных земельных союзов не останавливается.
Яблонский А. «Ответственность невинных»
Из фондов Архива.
Покойный профессор Петербургского университета Сергеевский, был горячим сторонником так называемого "института ответственности невинных". Он доказывал, что государство не только может, но в некоторых случаях даже должно наказывать за преступления целые группы людей, нисколько в этом преступлении не виновных. Этот вековой институт, говорил профессор, всегда существовал в действующем праве и, по всей вероятности, всегда будет существовать.
Чтобы понять эту оригинальную точку зрения, необходимо помнить, что странный профессор превыше всего ставил государственные практические интересы. Перед этими интересами, по мнению профессора, должны молчать "отвлеченные начала нравственности и идеальная справедливость". На этом основании профессор без малейшего осуждения относится к иезуитской и даже прямо к разбойничьей политике Московского государства в XVII веке. Так, говоря о присоединении Сибири, он отмечает, что когда "для открытого военного подчинения инородцев не хватало сил, - правительство спокойно прибегало к обманам и тайному образу действия". Например, воеводам приказывалось заманивать лаской и обещаниями пелымского князя Аблегирима, "а приманя, казнить". Равным образом телецкого князя Айдара, "приговоря ласкою, а не жесточью, взять в Кузнецкий острог, а взяв, повесить". Профессор Сергеевский понимает, что с нравственной точки зрения эта "политика" возмутительна, но он не осуждает ее, так как находит, что идея государства стоит превыше всего и что эта идея "жертв искупительных просит".
Нет никакого сомнения, что с точки зрения науки профессор Сергеевский говорит вздор - наука не может проповедывать открытой подлости. Но в одном Сергеевский несомненно прав: институт групповой ответственности и наказания невинных существовал не только в XVII в., но существует, к сожалению, и теперь. Если присмотреться к карательной политике, практикующейся на наших далеких окраинах и в особенности среди горных кавказских племен, то всякому стороннему наблюдателю непременно бросится в глаза эта юридическая нелепость: за преступление, совершенное отдельными лицами, наказание несут не только целые села и целые общины, но и прямо целые народы. И это настолько вошло в обычай, что всякий раз, когда власти не могут собственными силами изловить разбойников или задержать грабителей, они налагают денежные и всякие другие взыскания на семейство разбойника, на его односельчан и даже на весь народ, откуда разбойник происходит. Обратите внимание, напр., на кровавую историю нынешнего главы кавказских абреков Зелимхана. Зелимхан совершил целый ряд преступлений: его шайка застрелила несколько русских офицеров и солдат. Но так как Зелимхан, которого преследуют целые воинские отряды, до сих пор не пойман, то кавказская администрация приняла за благо, во-первых, арестовать семью Зелимхана, а во-вторых, лишить земли все племя ингушей - земли, которую ингуши возделывают уже 50 лет. Спрашивается, какие юридические доводы лежат в основании этой меры? Если семья Зелимхана (его жена и дети) совершила какое-нибудь преступление, то, разумеется, она должна быть арестована и предана суду. Но именно о преступлении жены и детей Зелимхана газеты не говорят ни одного слова, так что у всех остается впечатление, что семья арестована, так сказать, назло неуловимому Зелимхану: если, мол, сам абрек убежал, то пусть поплатятся хоть его родные. Как видите, это совершенно точное применение юридических идей профессора Сергеевского: институт наказания невинных за преступления виновных здесь нашел свое полное торжество.
Я не буду говорить о том, насколько все это соответствует духу наших законов и основному правилу всякой юридической науки -"нет наказания, если нет преступления" (где уж, что уж тут говорить о законах и науке!). Но и с точки зрения практической такой образ действий едва ли может рассчитывать на успех. Ведь не трудно же догадаться, что полудикий абрек прежде всего должен понять и осмыслить ту меру, которая против него в данном случае принимается. Абрек знает, что за убийство его повесят, что за грабеж он пойдет в каторгу, а за воровство - в острог. Но он никогда не поймет, что русский закон может наказывать детей за грехи родителей. С его точки зрения это будет лишь кровная месть, которую он, как дикарь, конечно, знает и понимает. Но раз дело ставится на почву мести, то вы никакими силами не докажете Зелимхану, что, устраивая засады и стреляя из-за угла, он совершает не только преступление, но и подлость.
- Какая подлость? Мою семью ведут под конвоем в город, а я с товарищами устроил засаду и стреляю. Мне мстят - и я мщу, только и всего.
Еще меньше поймут абреки ту меру, которую применила кавказская администрация по отношению ко всему племени ингушей. Прежде всего, в виде кары за преступления Зелимхана, с них взыскивают 40 тысяч рублей старых недоимок. Практически это, конечно, значит, что весь скот и все домашние пожитки полунищего племени будут проданы с молотка, и население останется без лошадей, без коров и без баранов. Но хотя этой одной меры совершенно достаточно, чтобы пустить людей по миру и толкнуть их на воровство и грабежи, однако, кавказская администрация придумала и еще одно средство "для наказания Зелимхана". Именно, администрация решила отнять у ингушей те казачьи земли, на которых они живут еще со времени покорения Кавказа. Целых 50 лет работали ингуши на этих землях, кавказская администрация былых времен (напр., Ермолов и др.) употребляла неимоверные усилия, чтобы приучить это полудикое племя к оседлости и заставить его заниматься земледелием. Но когда эта поистине благая мысль нашла, наконец, свое осуществление, когда на заброшенных, пустынных землях выросли хутора, зазеленели сады и заколосились возделанные поля - вдруг явился генерал Михеев и сказал:
- Земледелие прекратить, постройки снести и землю отнять!
На исполнение этого, в полном смысле слова, соломоновского решения генерал дал четырехмесячный срок, по истечении которого вся земля ассинских ингушей должна быть обращена в первобытное состояние.
Я предоставляю читателю самому догадаться, какой ужас, какая паника и смятение царят теперь в злосчастных аулах ингушей: только что продали все ивоты за недоимки, только что выколотили 40 тысяч рублей, а через четыре месяца обещают еще снести с лица земли все дома, все постройки и выгнать женщин и детей, как выгоняют в поле скотину.
И все это только за то, что абрек Зелимхан совершил убийство, а русской администрации не удалось поймать его!
Я не берусь судить, как смотрит на эту меру наместник Кавказа, граф Воронцов-Дашков. Но мне кажется, что русское общество должно немедленно, сейчас же отслужить всенародный молебен о даровании генералу Михееву, как автору этой меры, душевного просветления:
- Господи! Оглянись на генерала Михеева и подаждь ему силу
и крепость здравого разумения!
Я уверен, что после всенародного молебна генерал Михеев непременно задумался бы над очень естественным и простым вопросом:
- Чем же могут заниматься люди, у которых отняли землю, увели скотину, разрушили дома и которых вообще дотла разорили? Неужели это не ясно, что именно из таких "обреченных" и выходят герои темных ночей и проезжей дороги?
Чтобы показать, какой беспредельный ужас и отчаяние царят теперь среди ингушей Ассинского ущелья, позвольте сослаться, хотя бы на их приговор, напечатанный недавно в "Русском Слове". Двадцать одно обреченное селение собралось на общий сход и решило во что бы то ни стало вымолить прощение у начальника Терской области, генерала Михеева.
- Весь наш народ, - говорят ингуши в приговоре, - примет присягу "пожизненно не воровать". Весь народ примет присягу не укрывать Зелимхана. Весь народ обложит себя податью (еще податью!) и на свой счет снарядит две сотни конных стражников для поимки Зелимхана и всяких других абреков. Весь народ обещает уплатить премию в 5.000 руб. за поимку Зелимхана живым и 2.500 руб. за доставку его убитым.
Я не буду перечислять всех других клятвенных обещаний несчастных ингушей. Но, конечно, этот приговор свидетельствует о последних пределах народного отчаяния: это не приговор, а крик ужаса, всенародный стон... Но и этот приговор не удовлетворил генерала Михеева. Всем народом упали ингуши в ноги генералу, но генерал их даже не принял, даже не выслушал... Так и ушла депутация ингушей восвояси, чтобы сообщить народу окончательное решение:
- Землю отнимут, дома разрушат и вышвырнут детей под открытое небо!
Я очень боюсь, что русские читатели, которые пробегут эти строки, просто не поймут, не в состоянии будут даже представить себе эту картину кавказского правосудия. Но чтобы по достоинству оценить юридическую сторону этой картины, представьте себе, что где-нибудь на Невском проспекте, как раз возле вашего дома, разбойники убили человека и бросились бежать в вашу подворотню. За разбойниками пустились городовые, но не догнали и вернулись ни с чем. И вот после того, как городовые никого не поймали, к вам приезжает генерал Михеев и говорит:
Ваш дом? - Мой.
Через четыре месяца снесем с лица земли.
Да за что же?
А вот за то же: в вашу подворотню Зелимхан побежал!.. Совершенно в таком же положении находятся и ингуши: все жители двадцати одного селения, а в том числе грудные дети, старики и больные, объявлены укрывателями Зелимхана и, как таковые, обречены на голодную смерть... Давайте же, господа, и в самом деле устроим всенародный молебен о ниспослании генералу Михееву ясного разумения! Авось после молебна не только терский генерал, но и г. петербургские генералы поймут, что лучший и вернейший способ плодить разбойников на Кавказе - это "михеевский" способ!