Родильные обряды
Социально-экономические условия жизни ингушей в XIX — начале XX в. предопределили необходимость в многодетных семьях. В связи с этим при выборе невесты определенное значение имела и предполагаемая плодовитость невесты. Желание ингушей иметь много детей отразилось в ритуальных действиях. Бездетные женщины, одолимые большим желанием иметь детей, обращались к святым духам, в молитвах просили бога послать им детей. Во времена языческих верований они ходили на поклонение в святилище к женскому божеству Тушоли (Тушоли — женское божество плодородия, поклонялись фаллическому камню «кобыл кхера» и другим крупным чтимым камням. От них они отбивали кусочки и вешали на шею. Этот обряд частично соблюдали еще в 20-х годах XX в.
Женщины обнаженными телами прикасались к камням, приписывая им магическую силу. Вокруг них происходили большие женские процессии. «Шестьдесят девушек и бездетных женщин катались верхом около камня, — рассказывает X. Б. Ахриев. Как уже известно, невесте на свадьбе вручали грудного ребенка — мальчика и выражали ей пожелание иметь множество детей («дукха берий нана хийла хьо» — «будь матерью множества детей»). Отсутствие детей часто являлось причиной двоеженства, и даже троеженства мужчин. К тем же последствиям приводило и рождение одних девочек.
Во время беременности женщина продолжала выполнять все свои обычные обязанности, вплоть до дня наступления родов. Иногда женщины рожали детей во время полевых работ. Как отмечают наши информаторы, если под рукой при этом не оказывалось подводы, роженица шла домой пешком.
В нормальных условиях роды принимались специальными женщинами-повитухами, которые обычно обслуживали рожениц нескольких сел. Но если ее не было рядом, на помощь приглашали опытную соседку или родственницу, имеющую много детей. Роженица должна была держать веревку, прикрепленную к середине потолка, и ходить кругом по комнате, поддерживаемая двумя женщинами. Затем ее укладывали на самотканый ковер «истинг», застеленный материей, и руками выталкивали ребенка. Если женщина долго страдала, помощницы брались за оба конца ковра и катали ее до изнеможения. Пупок отрезался чистыми ножницами и завязывался волоса ми, которые отрезались из косы матери, или лоскутком, смазанным маслом. Затем ребенка купали в комнатной воде и заворачивали в чистое белье. Роженица должна была купаться в течение трех дней, чтобы «смыть с себя грех». Трое суток ее с этой целью кормили кашей из пшеничной муки. Если роды принимала повитуха, она читала молитву, а также произносила пожелание; «Да пошли тебе господь семь братьев», — если рождался мальчик, «Да будь ты сестра семи братьев», — если рождалась девочка.
После окончания родовых церемоний женщину-повитуху угощали и одаривали подарками в зависимости от того, кого она приняла — мальчика или девочку. Многие повитухи славились как добрые, умелые «специалисты». Им доверяли, их приглашали из других сел, старались хорошо наградить. Повитух, которые принимали мертвого ребенка, избегали. Их обвиняли в недоброжелательности. После благополучного исхода родов одна из женщин, помогавших повитухе принимать роды, спешила сообщить об этом отцу, бабушке и всем в доме. Когда рождался мальчик, хозяйские дети или племянники сообщали об этом ближайшим родственникам и соседям, за что им давали гостинцы или небольшие подарки. «Мальчик, как мужчина и продолжатель рода, считался более желательным, нежели девочка», — сообщает Б. Далгат. Женщины приходили поздравлять новорожденного с подарками и угощением. Родственники матери, снохи и зятья приносили большие подарки (барана, кур и др). Если рождалась девочка, то на третий или четвертый день роженицу посещали только самые близкие, в том числе и родня матери ребенка. Первенцу они приносили люльку с постелью, детское приданое и гостинцы, иногда приводили ба рана. После этого начиналась церемония первого укладывания новорожденного в люльку. Церемонию возглавляла бабушка ребенка (мать отца). Первый раз уложить ребенка в люльку поручалось здоровой, плодовитой женщине или девушке, имеющей родителей. Чтобы ребенок не пугался, не болел и рос здоровым, у изголовья колыбели клали такие обереги, как ножницы или нож, «хьер-къиг» — сердолинку, отросток дерева турс, амулеты — «джей» (талисман), молитвенник. Связку камней с естественными отверстиями и створку перламутровых ракушек подвешивали к колыбели ребенка. Перламутровая створка служила и погремушкой*.
Этим атрибутам придавали большое магическое значение. Они «охраняли» покой ребенка и «оберегали» его от сглаза — «бIарга». Чтобы предостеречь ребенка от сглаза, лицо его смазывали сажей, на руку и шею привязывали «хьоасатай» — тесьму из бронзовых ниток, сердолинку. От сглаза приговаривали:
Тву, тву, тву (выплевывая в сторону) машша Аллах,
Са бер дала лорадолда
бIарг болчана, бIаргаца
кувл долчана, кувлаца
Такие болезни, как корь — «хьесто-лазар» (хвалебная, обласканная болезнь), крапивная лихорадка, золотуха народ также лечил приговорами магического смысла. Так, при «хъесто-лазар» приговаривали (старшая в доме женщина или приглашенная повитуха):