Особо следует отметить и то, что благодаря работам Северокавказской экспедиции были многократно обогащены ценнейшими коллекциями археологических материалов фонды Чечено-Ингушского республиканского краеведческого музея. По не уточненной информации, многие из этих материалов погибли во время бомбардировок Грозного и боев за него. Нам трудно поверить в это. Ведь эти бесценные материалы были добыты главным образом Северокавказской экспедицией в результате многолетних и упорных трудов.
С глубочайшим сожалением приходится констатировать и факт гибели в процессе той же войны в Чечне архива и библиотеки Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы (ЧИНИИ ИЯЛ). Перед смертью Е.И. Крупное завещал свою уникальную библиотеку по кавказоведению и археологии СССР данному институту. После кончины Е.И. Крупнова она была передана туда его вдовой Валентиной Ивановной Подгорновой и значительно обогатила библиотеку ЧИНИИИЯЛ редкими научными изданиями.
Жизнь и деятельность Е.И. Крупнова - это большой гражданский, научный и человеческий подвиг. И это он блестяще продемонстрировал, посвятив всю свою жизнь изучению археологии, древней и средневековой истории и культуры Кавказа, и в частности Чечни и всего вайнахского народа. Его выдающуюся роль в этом невозможно переоценить35. Всем известно, что после смерти Е.И. Крупнова Северокавказская экспедиция, к глубокому сожалению, фактически перестала функционировать. Возрождение этой экспедиции - одна из важных наших задач в ближайшее время.
Башенная архитектура и ее декор – неоценимый источник изучения культуры чеченцев и ингушей
В. И. Марковин
За последние годы сделано очень мало для научного изучения культуры вайнахов. В этом, конечно, в первую очередь виновата война. Никогда и нигде боевые действия не способствовали развитию духовной культуры, стремлению не торопясь изучать далекое прошлое и его наследие. И однако война и предвоенные тревожные годы, как ни странно, не помешали возникновению огромного числа газетных статеек, в которых заметно желание высоко вознестись над обыденностью жизни. Вот и появились тогда версии, что вайнахи - это потомки древних египтян (хотя таковыми являются копты), а то и этруски, материальная культура которых никогда не соприкасалась с вайнахской и к тому же далека от италийской. Количество подобных «мнений» можно бы увеличить.
Любому народу дана возможность тщательно изучить наследие своих собственных предков в виде археологических материалов, памятников архитектуры и искусства. Это важная и благодарная работа. В связи со сказанным обращу внимание на башенное зодчество и петрографику чеченцев и ингушей. Здесь огромное поле для исследований!
Судя по запискам путешественников, посещавших Чечню и Ингушетию, башенные произведения вайнахских строителей воспринимались ими довольно восторженно, но суть увиденного сводилась к самым общим словам (Н.К. Зейдлиц, В.И. Долбежев, Н.А. Буш, А. Россикова и др.). Не избежал подобной лаконичности и известный исследователь Чечни А.П. Берже, хотя благодаря его запискам мы все же знаем те места, где некогда стояли башни. Почти так же отнесся к башенным постройкам А.П. Ипполитов, если не считать воспроизведенного им рисунка башен у с. Шатой, сделанного Дюсдердиком. По его мнению, подобные башни были построены народом, имевшим «известную степень цивилизации», и далее он позволяет себе с «некоторым вероятием заключить, что это были греки». Умалат Лаудаев, один из первых чеченских историков-этнографов, приписывает башенные сооружения грузинам: «башни эти служили им оплотом против слабого народа», т.е. самих же чеченцев.
Если первое мнение не имеет под собой никакой реальной почвы, то высказывание У. Лаудаева несколько удивляет: он должен был бы знать свой народ, его строительное мастерство и соответствующие предания, ведь он сам собирал фольклорный материал. В связи с этим вспоминается профессор Л.П. Семенов, который приводит записанную им местную поговорку: «Человеку при жизни нужна башня, после смерти - нужен склеп» и так комментирует ее: «Когда в старину выдавали замуж девушку, то ее родители осведомлялись, имеет ли жених башню и родовой склеп; если он их не имел, то считался неподходящим». Уже данный факт указывает на то, что башенные постройки имели своих конкретных строителей и своим наличием показывали силу и духовную значительность своих владельцев.
В этой связи интересен один архитектурный памятник, стоящий в крепости Ананури в Грузии. Это небольшая башня с пирамидальноступенчатым покрытием, но без машикулей - боевых балкончиков. Ее значение здесь скорее всего декоративное. Историк архитектуры П.П. Закарая датирует ее XVI в. и, конечно, считает грузинской, но Л.П. Семенов выражает по этому поводу сомнения.
В 1960 г. в местечке Эткали (Аргунское ущелье) был обнаружен остов мечети, минарет которой, вплотную встроенный в ее корпус, имел вид типично вайнахской башни с пирамидальным покрытием и, как в Ананури, не имел машикулей. Естественно, мечеть в Эткали не могла быть построена христианином из грузин. Ее стены украшены типично чеченскими петроглифами («рука мастера», спираль и изображение всадника) и камнем с арабской надписью и датой 1352 г. хиджры, - возможно, это время, когда ее ремонтировали. Думаю, что полемика, поднятая по поводу башни в Ананури, теперь, в связи с находкой в Эткали, может быть завершена в пользу вайнахского стиля в создании разнообразных башенных построек.