Хусен направился к воротам.
6
К дому Соси приближался маленького роста полный человек в красной черкеске. На поясе у него висели кобура и кинжал в серебряных ножнах. Это старшина Ази, Хусен хорошо его знает. У него такие большущие, торчащие рыжие усы, и такой он толстый - ни с кем не спутаешь.
Едва старшина скрылся за воротами, оттуда опрометью выскочил Тархан. Не замечая Хусена, он пробежал к ним во двор и через минуту уже возвращался с отцом.
- Зайдем в дом, - сказал Соси, приглашая Ази.
Мальчик больше ничего не услышал. А разговор в доме был вот какой.
- Что там не похоронах? - спросил Ази.
- Похороны как похороны, - пожал плечами хозяин дома. - Женщины плачут...
- Ну, женщины, известное дело, всегда голосят на похоронах...
Ази пристально посмотрел на Соси. Не станет же он рассказывать, что получил от пристава приказание наблюдать за похоронами. Пристав не считает их обычными. Ведь богатый убил бедного. Пристав, видать, не столько за Саада боится, сколь за Мазая да за Угрюма.
- Как бы эта голь перекатная не озверела, - сказал он старшине, - ты последи за ними. Не дай Бог, разорят помещичьи хозяйства.
Ази ни слова не проронил в защиту своих односельчан. Скажи пристав и о нем такие злые слова, он бы все одно ничего не возразил. Сам-то наместник царский в Тифлисе, до него далеко. А этот здесь, рядом, и власть вся у него в руках, кого хочешь арестовать может, наказать...
Стоит сагопшинцам еще издали увидеть фаэтон пристава или услыхать звон колокольчиков - улицы тотчас пустеют. Даже мужчины расходятся по своим дворам.
- Все сдэлаю, как нада, гаспадын пирстоп, - отчаянно коверкая русские слова, ответил старшина, вытянувшись при этом, как на смотру перед генералом.
- Если что случится, я из тебя кишки выпущу, - сказал при став, ткнув указательным пальцем в живот Ази.
- Панымаю, господин пирстоп.
- И еще одно. Из тех, что были в прошлом году арестованы в Грозном во время беспорядков, бежал один ингуш...
- Панымаю, гаспадын пирстоп...
- «Пирстоп, пирстоп»? - вдруг заорал пристав и, подойдя к Ази, плюнул ему в лицо. - Зверь, не знающий человеческого языка! Что это за пирстоп?
Ази стоял как вкопанный, не решаясь стереть плевок. Пристав, немного успокоившись, продолжал:
- Так вот, этого человека...
- Если придет в село, арестую и приведу к вам! - поспешил вы казать свою понятливость старшина.
- «Арестую и приведу к вам»! - передразнил пристав. - Уж не думаешь ли ты, что он самолично встанет перед тобой: на, мол, хватай меня, арестовывай? А если он будет вооружен до зубов, как настоящий абрек? Не хвались прежде времени. Лучше смотри в оба. Вот и на похоронах много будет разного люда, увидишь кого подозрительного, доложи мне.
- Будет сдэлано, гаспадын... - Ази осекся, не зная, как же ему теперь говорить.
Потому-то и рыщет теперь старшина, словно ищейка, следит за каждым человеком, прислушивается к разговорам. Но Ази знает и то, что на похороны ему идти бесполезно. При нем люди замолкают, ничего не узнаешь.
Вот Соси - другое дело. Его не станут бояться. А уж Соси сделает все, что велит Ази. Пусть только не сделает, старшина обложит его таким налогом - дух вон. Не посмотрит, что между ними родство.
- ...Женщины пусть себе плачут, - снова заговорил Ази. - А люди, о чем люди говорят?
- Да о чем же еще? Ни за что, говорят, убили. Добрый, говорят, Беки человек был, смирный...
- Чего же он в ссору с Саадом ввязался, если смирный был?
- Об этом и я говорил.
Ази вообще-то понимал, что опасения пристава, как бы сагопшинцы не взбунтовались из-за убийства Беки, напрасны. И помещичьим хозяйствам они ничего не сделают.
Из поколения в поколение велось у ингушей: мстили только убийце и его родственникам. А помещики тут ни при чем. Хоть начисто их разгроми, Беки этим не будет отмщен. Кому нужна чужая вражда, если своей хватает.
Еще и потому никто не решится притронуться к помещичьему добру, что охраняется оно вооруженными стражниками. Попадись им на мушку - пристрелят на месте, а не пристрелят, так арестуют и упекут в Сибирь.
«Богатства помещиков - что вещь сундуке за тремя замками», - часто говорил Ази.
«Однако кто его знает, всякое может случиться, - думал он сейчас, - неспроста ведь пирстоп так беспокоится, может, слыхал о чем?..»
- Там об Угрюме да о Мазае никаких разговоров не ведут? - спросил Ази.
- Да нет вроде. Они-то ни при чем! Человека ведь убил Саад.
- Ничего ты не понимаешь, - махнул рукой старшина. - Саад убил его из-за земли, а земля чья? Смекаешь?
Вдруг брови у Соси полезли вверх:
- Припомнился мне один разговор!
- Какой разговор? - резко повернулся к нему Ази.
- Человек там был. Скоро, говорит, всю землю народ себе от берет.
- Что за человек?
- Не знаю. Не здешний он.
- Откуда, не спросил?
- Сказал, из Бердыкеля. Есть, говорят, такое село в Чечне. «Уж не тот ли это беглец, о котором пирстоп говорил? - поду мал старшина. - Но тот ингуш, а этот из Чечни...»
- Он чеченец? Соси пожал плечами.
- Да оно вроде бы и так. Из Чечни ведь. А только говорит он на ингушском языке...
- Не скрывается ли от властей? - перебил его Ази.