Так вот, что же касается прогулок в 1992/93 годах, то это были пешие переходы от моего дома на Трудовой (пересечение улиц Ленина и Пионерской) до ГУГРа на пересечении Нефтянки (улица Алтайская) со Старопромысловским шоссе. Здесь, по левую руку, если смотреть в сторону «Берёзки», прямо на углу была пожарная часть, а за ней уже территория ГУГРа. Вправо же, вдоль Нефтянки, если через сотню метров свернуть на улицу Кольцова, можно было попасть на территорию треста «Грознефтегеофизика». А дальше, вправо же, метров через 500, была конечная остановка автобуса знаменитого 7-го маршрута, откуда я тоже часто ходил в ГУГР, проходя эти самые 500 метров плюс ещё полторы-две сотни метров до Старопромысловского шоссе, до «главного офиса» ГУГРа.
Ещё дальше было видно поле нашего старого аэропорта, и там была когда-то конечная остановка «семёрки». Расстояние от дома до ГУГРа я проходил тремя разными маршрутами, чтобы нарушить единообразие пути.
А уже в предвоенный ноябрь месяц 1994 года мне приходилось идти «пёхом» (как любит говорить мой одноклассник Слава Григорьев, «Фантомас», большой любитель пеших прогулок не только по Грозному, но и по всем городам, где ему случалось бывать) от всё той же улицы Пионерской до самой «Берёзки», до района улицы Каменщиков, и это отнимало у меня те самые два часа.
В феврале 1995 года, когда война ушла в горные сёла Чечни, до нашего возвращения домой на Трудовую, мне приходилось ходить от улицы Фасадной, что позади ДК имени Ленина (по ней в далёкое мирное время ходил автобус 11-го маршрута) до улицы Рабочей, и затем по всей длине Рабочей улицы (а она длинная!) до вокзала и далее по улице Красной (продолжение улицы Рабочей до самой Сунжи) к своему дому.
Эти длительные прогулки, о которых я собираюсь поведать, печально сказались на моих ногах – они стали часто болеть. Дело в том, что летом 1963 года я сильно подвернул правую ногу, так что долго был на «больничном». Это было в Гудермесе, где базировалась сейсмическая партия Збигнева Славомировича Воцалевского. Я неудачно, спиной вперёд, спрыгнул с «танка», на котором была сейсмостанция, меня отвезли в Грозный в «мою» больницу на Первомайской, в травмпункт, на рентген по поводу возможного перелома или трещины, а оттуда на плечах доставили в родительский дом на той же Первомайской, где аптека №3. Всё это забылось, но сказалось уже «на старости лет», в результате этих длительных пеших переходов.
Во время самой войны, которую я пережил на Фасадной улице, ничего не болело, даже моя обычная мигрень отступила, «посетив» меня только один раз за всю войну. Так всегда бывает во время жизни в экстремальных условиях. Думаю, что если бы «федералы» стали бы наводить конституционный порядок бомбардировками и артобстрелами сейчас, у нас в Волгограде, то я, привычный уже выживать без света, газа, тепла, воды и еды, вновь чувствовал бы себя прекрасно и вполне здоровым.
Несколько затянувшаяся преамбула, но зато «диспозиция» ясна.
30 октября 2004
Трудно, друзья мои, вновь взяться «за перо» и продолжить намеченную новую серию «прогулок по Грозному» - серию, которую я планировал начать с моих длинных пеших походов от Пионерской улицы до Нефтянки на Старопромысловском шоссе, до ГУГРа (Грозненского управления геофизических работ), на работу, к моему однокласснику Володе Колесникову. Нас связывали более чем полувековое (без двух лет шестидесятилетнее!) знакомство и дружба и множество событий, радостных и трагических, которые мы с ним (как, впрочем, и с другими одноклассниками) пережили.
Удивительное, какое-то мистическое совпадение, что я вдруг начал обдумывать продолжение прогулок именно 13-го октября ( и первыми, о чём я стал вспоминать во всех подробностях, были пешие переходы именно в ГУГР, к Володе Колесникову), когда, как выяснилось на другой день, не стало Володи. На другой день я поместил начало рассказа на форуме, и в этот же день мне пришло письмо от Владимира Газаряна с печальной вестью. Я «поднял на ноги» (по телефону) нескольких одноклассников, и к вечеру получил подробности от кузины Светы Богомоловой из Краснодара.
Никогда не померкнет в моей памяти и в памяти всех наших одноклассников Володин образ. Мы всегда будем помнить его живым, весёлым умницей, метким острословом, каким он был всегда и каким оставался даже в тяжёлые предвоенные годы. Сегодня я буду краток. Конечно, я продолжу прогулку в ГУГР, такую живую в моей памяти, словно это было вчера, и так тесно связанную с Володей. И вот чем я хочу предварить свой рассказ.
Вчера я прочитал вот такие строки в романе Гюго «Отверженные» (часть II, «Козетта»), удивительно точно отражающие собственные мысли и переживания:
«…Отрадно представлять себе, будто сохранились ещё следы того, что он когда-то видел на родине, будто ещё не всё исчезло безвозвратно. Когда живёшь в родном городе, то кажется, что эти улицы тебе безразличны, окна, кровли, двери ничего не значат для тебя, стены чужды, деревья – случайность на твоём пути, дома, в которые не входишь, не нужны тебе, а мостовые, по которым ступаешь – обыкновенный булыжник. Только впоследствии, когда тебя там уже нет, ты чувствуешь, что эти улицы тебе дороги, что этих кровель, этих окон, этих дверей тебе недостаёт, что стены эти тебе необходимы, что деревья эти ты горячо любишь, что в тех домах, где ты никогда не бывал, ты всё равно ежедневно присутствовал, и что частицу своей души, своей крови, своего сердца ты оставил на этих мостовых.
Все эти места, которых ты не видишь больше и не увидишь, быть может, никогда, но образ которых хранишь в памяти, приобретают какую-то мучительную прелесть и беспрестанно возникают перед тобой, словно печальные видения. Они как бы становятся для нас землёй обетованной… Мы их любим, мы упорно воскрешаем их в своей памяти такими, какими они были когда-то, не желая ничего изменить в них, ибо лик нашей отчизны так же дорог нам, как лицо матери…»
9 ноября 2004