Эту историю-легенду хорошо помнит и заслуженный работник культуры ЧИАССР И. 3. Пономарева, работавшая в то время заведующей фондами грозненского краеведческого музея. Однако прямых доказательств ее достоверности нет. Но как бы там ни было, открытие местонахождения пропавшего произведения произошло по воле случая.
Руководство Грозненского научно-исследовательского института и музея (в то время его директором был В. Белогуров) поручило Н. Штанько попытаться вернуть картину. Он снова отправляется в Москву. Заручившись отношением из управления музеями Министерства культуры СССР, работники которого теперь выдали его без возражений, он обратился с ним к коменданту на Лубянке.
И вскоре Н. Штанько увидел ее. Но в каком виде! Повешенная в темной проходной комнате без рамы и подрамника (они остались в музее), она, будто распятая, была варварски приколочена огромными гвоздями прямо к стене. Везли ее из родных мест, как видно, не по правилам, накрученной на каток, а наспех сложенной в несколько пластов и втиснутой — то ли в ящик, то ли прямо в багажник автомобиля. От этого на сгибах краска осыпалась, и по всему холсту проступили заломы квадратов. Казалось, что изображенный в центре композиции Шамиль (даже в плену не потерявший достоинства и гордой осанки — так изобразил его художник) был заключен теперь за решетку.
Там же, на Лубянке, нашлись люди, которые соорудили деревянный каток. На него накрутили живописный холст и помогли погрузить в поезд.
Н. Штанько, привезший картину Ф. Рубо в Грозный, попросил не указывать его фамилию, что и было сделано в газетной публикации, но» разрешил раскрыть ее после его кончины. Ни автор этих строк, ни он сам не думали, что это случится так скоро: всего через две недели его не стало, и мы пользуемся разрешением покойного, чтобы указать его имя в этой истории. Кроме того, вносим в первоначальную публикацию некоторые уточнения, которые сообщил Николай Иванович по телефону и в последнем своем письме.
Как же картина «Пленение Шамиля» попала в плен к Берии? Об этом можно лишь догадываться. Еще в начале осени 1942 года в Грозном прошел слух, что в наш город приезжал нарком внутренних дел. По заданию Государственного Комитета Обороны он проводил инспекцию в воинских подразделениях госбезопасности и милиции, в то время подчиненных одному наркомату внутренних дел, на которые была возложена задача обеспечить городу, являвшемуся основным поставщиком горючего и смазочных материалов, надежную защиту от проникновения в него и его окрестности врага.
Во время пребывания Берии в Грозном, ему, без сомнения, доложили о предпринятой противником попытке осуществить в городе крупную диверсию. Зная, какое большое значение придавал обороне Грозного Сталин, Берия, по всей видимости, решил выслужиться перед «хозяином» и приписать себе в заслугу предотвращение диверсии. А картину Ф. Рубо «Пленение Шамиля» (как невольную пособницу фашистских диверсантов) приказал «арестовать» и доставить к нему на Лубянку в качестве «вещественного доказательства» совершенного им «подвига». Не за подобные ли подвиги Берии было присвоено звание маршала Советского Союза?..
Не исключено, что эта история, эти обстоятельства послужили причиной того, что бывший командующий особым Грозненским оборонительным районом даже через много лет так и не отважился назвать имя настоящего похитителя картины, хотя к тому времени уже разоблаченного и расстрелянного как врага народа?..
...Так произведение знаменитого русского баталиста Ф. Рубо «Пленение Шамиля» снова вернулось в наш город. Но выставлять картину без реставрации было нельзя. Пребывание у Берии вредно отразилось на ее «здоровье» и внешнем виде. А найти хорошего «лекаря» долго не удавалось. Лишь через много лет, когда под опытной рукой мастера она снова обрела сочность и свежесть красок, картину выставили на обозрение горожан и гостей столицы Чечено-Ингушетии, но уже не в краеведческом музее, а в музее изобразительных искусств имени академика П. Захарова. Здесь она и находится по сей день.
Пушки легендарного Севастополя
В годы Великой Отечественной войны, когда фашистские полчища оголтело рвались к нефтяным богатствам Грозного, в историю его обороны причудливым образом вплелась и история героической защиты Севастополя во время Крымской войны 1853—1856 годов. Вот как это случилось.
...Начало зимы сурового 1942 года. Грозный превращен в го-город-крепость. Улицы перегорожены баррикадами. На перекрестках — доты, а на главные магистрали «выбегают» противотанковые «ежи». Вокруг города — несколько колец глубоко эшелонированных оборонительных линий. На подступах идут жесточайшие бои. Каждую ночь в сыром, черном, как вакса, небе, натужно гудят вражеские самолеты. Они тщательно выискивают цель, и с воем сбрасывают смертоносный груз.
Фашисты надеялись, что у грозненцев не выдержат нервы. Начнется паника, и они легко сломят их сопротивление. Но враг просчитался. В городе царило суровое спокойствие. Рабочие на оставшемся на предприятиях после эвакуации оборудовании начали выпускать военную продукцию, ремонтировать боевую технику. Особенно напряженно шла работа на заводе «Красный молот» — трудились в четыре смены. Ремонтировали танки и даже бронепоезда. Из ворот предприятия они шли прямо на передовую, в бой. Но завод, отрезанный от источников снабжения сырьем, испытывал недостаток в материалах. Особенно ощущалась нехватка металла.