Гойтемир привязал лошадь к коновязи и пошел к крыльцу.
- Стой! Куда прешь! - строго остановил его один из часовых и дернул звонок. Внутри зазвенел колокольчик. Вышел человек в казачьей форме с погонами на плечах.
- Тебе чего? - спросил он у Гойтемира, бросив подозрительный взгляд на Турса.
- Талмач надо. Русски по-русски не знай. Мене таршин горыске отарби... - пытался объясниться Гойтемир.
Но из всего, что он сказал и что должно было означать - «нужен переводчик, по-русски говорить не умею, я старшина из горского округа», писарь, видимо, понял только, что нужен переводчик и удалился. Вскоре он снова вышел в сопровождении ингуша-переводчика, одетого в такую же, как и он, казачью форму. Гойтемир, а вслед за ним и Турс изложили им свою просьбу. Рассказали о бедственном, безвыходном положении Турса. Писарь и переводчик посоветовались и разрешили Гойтемиру пойти с ними. Когда они скрылись за дверью, Турс спохватился и решил догнать их. Но стражники так яростно закричали на него, показывая на его грязные до колен ноги, что он невольно попятился, ожидая удара, и положил руку на рукоятку кинжала.
- Вот зверь! Чуть что за кинжал! Похватаешься! А то мы быстро! Не с такими приходилось!
И хотя Турс не понял слов, тон, которым они были сказаны, говорил сам за себя. Он отвернулся от часовых, подставляя для ругани свою широкую, в заплатах спину, и больше не двигался с места. Он глубоко презирал их за грубость и беспричинную злость.
Через час появился Гойтемир. Турс по его глазам понял, что дела плохи. Гойтемир с досадой махнул рукой.
- Опоздали мы с прошением. Сказали: есть царский указ и его никто не может отменить. Не только твоя, а вся земля, которую отняли у наших, отныне навсегда будет принадлежать тем, кто на ней поселен. Поедем на базар. Мне кое что нужно купить для дома, - сказал он, меняя тему разговора, и направился к своей лошади.
И снова двинулись они по улицам месить грязь. Один — конем, другой - ногами. Один зная, зачем едет, другой - не зная, зачем идет, зачем живет и что будет делать.
- В канцелярии говорили: сегодня на базар прибыли орштхоевцы и назрановцы, которые уходят в Турцию.
Турс слышал о том, что многие черкесы, чеченцы, орштхоевцы, не желая покориться русскому царю, едут в Турцию. Но чтоб ингуши уезжали, такого еще никто не слыхал.
На базаре стоял многоголосый шум. Грязь здесь переливалась и хлюпала под ногами жидким месивом. Арбы располагались рядами. Где торговали зерном, где мукой, где птицей. Поодаль - подводы с дровами, скотина. А еще дальше стойбище переселенцев: подводы и арбы, крытые кибитками, скотина, дети, костры, треноги с котлами.
Тревожно сжималось сердце при виде людей, которые навсегда уходили в чужие края.
Гойтемир и Турс направились к ним.
Весь базар был взволнован этим событием.
Люди подходили к переселенцам, чтоб поговорить, проститься.
Мужчина лет пятидесяти, с большой черно-рыжей бородой, в рваном бешмете громко говорил, обращаясь к народу:
- Мы - мусульмане. А те, которые остаются, - это рабы свиноедов и будущие свиноеды. Мы - мусульмане! - Он возвысил голос и сверкнул глазами, в которых горел фанатичный огонь. - И мы едем к мусульманским братьям, к самому султану! Имам пленен, но газават продолжается! И кто не доберется до страны, отмеченной знаком пророка, кто умрет на пути к вере, тот будет в раю, как и те, что погибли в священной войне. А кто доберется, тот под зеленым знаменем Мухаммеда еще вернется сюда с оружием в руках!
- Ты говоришь слова, которые услышал от других, — возразил ему горец из задних рядов. Хромая, он пробился вперед. — Кто был в Турции? Кто знает, что там? Кто нас туда зовет? Это здесь придумали! Дураков ищут, чтоб мы им землю оставили! Лучше здесь, на своей земле, быть нищим, чем быть султаном в чужом краю! - Хромой выразительно поднял к небу палец и выставил вперед острую бороду.
- А что делать, если нет у меня земли? - неожиданно спросил его Турс.
- Как нет? - смутился хромой, опуская палец. - Совсем нет?
- А так. Нет. Водой смыло. Дай мне часть своей, и я так же буду говорить.
- Но откуда я тебе возьму? У меня у самого не хватает.
- А султан даст землю, зерно для посева, лес на постройку. Ты правильный человек, и ты должен быть с нами! Едем! Меня зовут Хамбор. Я из Алхастов... - кричал человек в равном бешмете, напирая на Турса, словно тот был глухим.
- Да я не прочь, только мне и уехать-то не на чем! - усмехнулся Турс и подался было назад, но Хамбор не собирался так просто отпускать его.
- Подожди! - крикнул он. - Если ты действительно хочешь ехать, лошадь и подводу тебе дадут! На это султан для бедных выговорил у царя деньги! Да вот наш офицер! Он поведет нас до границы. Спроси у него!
В круг на гнедом коне въехал красивый молодой человек в фуражке и бурке. Его сопровождали переводчик и вестовой. Когда офицер узнал, о чем речь, он поинтересовался, откуда Туре и как сюда попал. Туре рассказал свою историю, призывая в свидетели старшину Гойтемира.
Молодой офицер выслушал их и, сдвинув ровные брови, спросил:
- Так ты действительно готов ехать? Если так, хоть у меня партия уже и собрана, но я берусь помочь тебе.