…Вспомнился один случай из рассказов о Грозном и о своём детстве Игоря Васильевича Сельского. Жил он в коттедже рядом с Евгенией Ивановной, о которой я рассказывал, и я знал его с раннего детства. Ушёл из жизни он недавно, последний раз я видел его 28 мая 1990 года. Замечательный человек, много рассказывавший нам с Валерой Блискуновым о прошлом города, многому научивший нас. Он преподавал начертательную геометрию в нашем институте. Один из его братьев был когда-то, давным-давно, ректором института, а другой его брат, видный геолог Леонид Васильевич Сельский, и сейчас жив и проживает в Петербурге.
Это было до революции и произошло напротив 2-й школы, вернее, напротив крыла нефтяного техникума, примыкавшего к школе. Через трамвайную линию от техникума, на углу Комсомольской улицы, стоял небольшой старый домик, в котором в последние годы размещалась нотариальная контора. Рядом с домиком, в сквере, можно было видеть в наши школьные годы круг большого, метров 10-12, диаметра - остатки фундамента некогда стоявшей на этом месте водонапорной башни. Рядом с этой башней в один из летних дней сидел на дереве пацан Игорь Сельский с рогаткой в руках. По улице Михайловской (ныне Красных Фронтовиков) мимо шла колонна политических арестантов в сопровождении конных жандармов. Игорь выстрелил из рогатки и попал прямо в грудь жандарму, который от неожиданности упал с лошади. Игорю, конечно, надрали уши. Так что далёкое, казалось бы, прошлое рядом с нами, время как бы спрессовалось в памяти…
За памятником, ближе к обкому, был деревянный павильон «Мороженое» в виде полукруга («подкова», как его называли грозненцы), «смотревший» своим фасадом на Дворец пионеров. Сколько приятных минут (часов за несколько лет) мы провели за его столиками в жаркую пору, наслаждаясь самым вкусным, как нам казалось, мороженым на свете. А ещё раньше, совсем уж в детские годы, мы ели другое мороженое. Его продавали повсюду в городе на передвижных тележках из жестяных цилиндрических вёдер, «расфасовывая» прямо на глазах покупателя с помощью маленького, тоже жестяного, цилиндрика с рукояткой, похожего на маленький факел. На дно цилиндра продавщица клала круглую вафельную плитку, потом ложкой наполняла мороженым (а мы, дети, внимательно следили, чтобы мороженое было плотно утрамбовано), накрывала сверху вторым вафельным кружочком и выталкивала рукояткой наружу. Мы брали получившийся цилиндр мороженого двумя пальцами и слизывали его языком. Иногда, к большому нашему огорчению, остатки мороженого выскальзывали из вафельных кружочков на землю.
Потом мы запивали мороженое стаканом вкусной газировки, которую также повсюду на улицах продавали из передвижных тележек. Сначала в стакан наливалась порция сиропа, на выбор покупателя, из двух стеклянных цилиндров, отмеряя порцию в граммах по чёрточкам на стекле. Потом добавлялась газированная вода, всё это размешивалось ложечкой и вручалось жаждущему. Газировка с сиропом, разумеется, была самая вкусная на свете.
А кто помнит замечательный, любимый всеми грозненцами летний кинотеатр «Экран» на Комсомольской улице, на месте которого построено здание Совмина. Вход с Комсомольской улицы вёл в миниатюрный сквер при кинотеатре, в котором был буфет с пивом, а в тени деревьев на лавочках народ ожидал конца сеанса. Последний раз я был в этом кинотеатре летом 1960 года, смотрел индийский фильм «Светильник должен гореть», совсем не интересную мелодраму, отбившую у меня охоту смотреть индийские фильмы.
Помню я и гудок завода «Красный Молот», слышный во всей центральной части города и даже дальше. Завод гудел низким басом четыре раза в день - в 8 часов утра, отмечая начало рабочего дня, в перерыв в 12 часов и в час дня, и в 5 часов вечера, завершая рабочий день. Вечернего гудка я, школьник младших классов, с нетерпением ждал, зная, что минут через 20 придут с работы родители, и всей семьёй мы сядем за ужин, после которого летними вечерами мы с мамой ходили в сквер Чехова посидеть у фонтана, вдыхая неповторимый запах дикого табака, растущего на газонах вокруг него, а отец в это время сидел на нашей тихой улице, у ворот дома напротив, где жили Еськовы, и играл с дядей Лёшки Еськова Женей в домино.
…В небольшом, замкнутом со всех сторон дворе этого дома, росло огромное дерево дикого, не плодоносящего тутовника, крона которого покрывала весь двор. Каждую осень дерево являло чудо. Постояв несколько дней в багряном осеннем уборе, оно в одно прекрасное утро оказывалось совершенно голым, без единого листочка, которыми был усыпан весь двор. Только однажды мне удалось воочию увидеть это чудо. Как-то утром я смотрел в окно нашей квартиры, выходившее на соседский двор, и вижу, как с самого верха кроны тутовника сорвался листок. Падая, он сбил ещё несколько листков, те, в свою очередь, сбили другие и вот в течение двух минут все листья осыпались. Мама всё хотела это увидеть сама, но так и не удалось…
А знает ли Ира Дёмина (Денискина), одна из моих читательниц и корреспонденток по форуму МОСТа, чей папа (как она писала мне) был вхож в дом Александра Терентьевича Лещенко, а мама до сих пор вспоминает музыкальные вечера в этом доме, что в Грозном есть улица Дёмина. Она пересекала Первомайскую улицу в нескольких кварталах от Кабардинской, на которую некогда сворачивал с Первомайской трамвай. На углу этой улицы стоял дом «сталинской» постройки, в котором жили работники треста Грознефтегеофизика, и куда я ходил летом 1961 года к главному инженеру треста Борисевичу за рецензией на мой дипломный проект.