Zamanho писал(а):Спасибо
Больше всего на свете я ненавижу обижать людей! Я настолько это ненавижу, что очень многое убиваю в себе на корню. И если бы кто знал - что спрятано за моим слогом, словно за 5-метровым железо-бетонным забором, думаю, был бы удивлен снова. Это все из очень раннего детства тянется, даже из более раннего времени… Семейная драма с плохим концом - всю жизнь как будто оправдываюсь за факт своего появления на этот свет… Никто ни в чем не виноват, одно могу сказать – есть вещи ценнее жизни. И вещи страшнее смерти.
Трудно найти человека более жаждущего счастья, чем я. Но у счастья есть одно основополагающее свойство и условие одновременно – обрести его можно только даря безвозмездно и искренне другим. Такова его природа – оно не статично. Даришь его без сожалений – увеличивается многократно, пытаешься удержать в себе – мучительно умирает.
Есть такой хадис о даджале, что когда он придет, будет с ним две реки – огненная и водная. «Если кто-либо увидит это, пусть выберет огненную, закроет глаза и выпьет из нее, поскольку это будет прохладная вода… Рай его будет адом, и ад – раем...» Вот так и наша жизнь вся состоит из миражей, упакованных под голливудское (или попроще – ситцевое, в мелкий цветочек) счастье, с просроченными датами на этикетках… Стремимся к ним так искренне и самозабвенно, что даже средства его достижения приравниваем к самой цели. Только про мираж понимаешь что он – мираж, непосредственно приблизившись к нему. Потерян шанс, время и силы, не факт что будут другие, а говорят лица к лицу не увидать, большое видится на расстоянии…
Поэтому когда мне желают счастья, я испытываю боль от того, как далеко и близко это искреннее пожелание от истины – удивительное рядом, но оно недоступно. )) Нет, оно доступно в плане понимания прямого смысла этих слов, но очень неудобоваримо в плане готовности открыться смыслу образному, вложенного в них, и готовности нести ответственность за это знание, а значит - меняться под воздействием него. Ведь не зря говорят, что самый трудный шаг – отделяющий нас от привычного. Это не значит - противоречить своим убеждениям, это лишь значит – отказаться от слепого следования чему бы то ни было, потому что это – противоестественно нашей природе и замыслу Всевышнего относительно нас.
Мы рождаемся, взрослеем, учимся, подражая тем, кто нам дорог. Это – наиболее логичный и понятный путь к тому, что мы привыкли считать счастьем. Но теоритическое счастье замыкается на единоличности каждого, ну или, в крайнем случае, на малом круге близких людей. Рано или поздно оно перестает «почковаться» и запускается обратный механизм саморазрушения, иначе нам было бы дело до каждого – ведь все мы потомки Адама, один большой круг, по сути.
Ни один человек, с кем я пыталась говорить на эту тему, не понял меня. Люди не понимают - как можно быть счастливым счастьем других, имея врожденную зависимость личного счастья от благополучия других. Это кажется им чем-то абстрактным, похожим на некую философию или болезнь ума, поэтому вполне объяснимо, что они интуитивно обороняются, защищая личное пространство и единственно известную форму существования живой материи – реальность (которая скорее «против», чем «за» меня). Не зря же нас учили - материя первична, сознание – вторично. Обратное полностью ломает систему, обнуляя все известные базы установок – от заводских до индивидуальных. Иногда я злюсь на себя за то, что мне не хватает умения правильно донести это до других, еще досаднее от того, что язык сердца – невербальный инструмент, как ими взломать закрытые двери без инструкций и хоть какой бы то ни было подготовки? Как объяснить то, что объяснить невозможно, а можно только прочувствовать, чтобы понять. Как описать этот вкус абсолютного, безусловного счастья, который по природе своей схож с запахом лета с его пропитанной ароматами цветущих трав землей; с его разрывающей легкие свежестью грозовых ливней; с его пряными сумерками, опускающимися с распростертых крыльев усталых птиц, парящих к горизонту вслед уходящему дню; с его оглушительной тишиной предрассветного часа, мерцающего угасающей звездой в бездонной выси и вот-вот готового расплескаться морской волной навстречу теплому ветру… Как рассказать, что настоящий вкус счастья ни забыть, ни подделать, ни заменить ничем невозможно. Что, попробовав его однажды, никогда и ничем не захочешь больше его разбавлять…
Мне очень тяжело, я не понимаю эту жизнь с ее прагматизмом и людской всеядностью, стремлением к низменному и ненасытностью властью. И чем больше я живу, тем больше это непонимание. Я живу как в тюрьме, и очень многие вещи перестали быть для меня образными. И эта несвобода страшнее и тяжелее всего остального – она просто сжигает изнутри. Если бы не вера, я бы стала циником или шизофреником, третьего в системе двойных стандартов и фальшивых ценностей не дано.
Потому и живу урывками, пытаясь даже в работе с отходами человеческих тел находить плюсы, ведь пересечение с нечистотам человеческих душ дается в разы труднее. Первое – просто работа, не отягощающая сердце, а другое – игра на выживание, в котором не предусмотрена возможность реванша.